Ж.Ж. Руссо. Личная свобода и общественная необходимость.
«Былое нельзя воротить и печалиться не о чем:
У каждой эпохи свои подрастают леса».
Б.Окуджава
Специалисты утверждают, что лес — это целостный организм, образованный сложнейшим взаимодействием бесчисленных представителей животного и растительного мира. Можно описать каждое дерево и куст, исследовать подробности жизни всех лесных обитателей, но самая сложная система фактов и причинно следственных связей между ними, не передаст того впечатления, которое можно получить, просто зайдя в этот лес.
Примерно также обстоит дело, когда речь идет об идеях, образующих интеллектуальное пространство той или иной эпохи. В данном случае задача осложняется тем, что «былое нельзя воротить», исследователь живет в другом лесу, и ему остается лишь добросовестно изложить свое мнение, лишь для того, чтобы читатель мог использовать его для составления мнения собственного.
Эти соображения в полной мере относятся к эпохе Просвещения в целом и работе Жана Жака Руссо «Общественный договор», в частности. Различные мнения том, какие темы занимали мыслителей того времени, и какую роль в развитии философской и политической мысли сыграла работа Руссо, сами по себе образуют некий единый ландшафт со своими пересечениями, разветвлениями и взаимосвязями. Ориентиром на этой местности может служить конкретная проблема, какой представляется взаимодействие индивидуальной воли человека с потребностями общества, где этот человек только и может существовать.
Нельзя сказать, что коллизии, связанные с правом общества ограничивать права составляющих это общество личностей, появились лишь во времена Руссо. Они существовали и много раньше и гораздо позже. Древний грек Сократ всю жизнь говорил и делал лишь то, что сам лично считал правильным. В результате он был приговорен к смерти, которой мог избежать, и не сделал этого лишь потому, что принял решение не нарушать общественные правила, то есть законы, по которым был осужден. В тридцатые годы прошлого столетия, убежденные сталинцы коммунисты, случалось, оговаривали себя и других, в том числе, ради высоких целей общества, которые они сами недавно декларировали и защищали с оружием в руках.
Однако, именно в эпоху Просвещения вопрос о границах и ограничениях частной воли члена общества становится актуальным объектом осмысления и обсуждения. «Общественный договор» Руссо можно смело назвать работой, в которой тема взаимных прав и обязанностей гражданина и государства нашла свое специфическое выражение.
Для раскрытия этой специфики, кроме, собственно, текста произведения, созданного в 1762 году, интерес представляет интеллектуальный фон того времени, где автор «Общественного договора» является безусловно заметной фигурой.
Иррациональное упоение вдруг открывшимися возможностями человеческого разума — пожалуй, такими словами можно описать настроение той эпохи. Основным инструментом познания в 18 веке стал опыт, в том числе — лично пережитых чувств. Этот подход пришел на смену классическому рационализму Декарта и Спинозы, полагавшим математику языком природы, а мир — бесконечной цепью причинно следственных связей. Теперь во главе угла стоит его величество эксперимент. Пар из усовершенствованного котла двигает поршень, медные шары электризуются шерстяной тканью, разнородные заряды притягиваются, лейденская банка накапливает электричество, вода образуется синтезом водорода и кислорода. Абстрактная модель мира более не требуется и сменяется материалистической.
В гуманитарной области этот материализм порождает ранее невиданные типы интеллектуалов, мировоззрение которых перестает носить исключительно религиозный характер. Как отмечает Джузеппе Рикуперати «Мысль о том, что не религиозное общество способно руководствоваться этическими нормами, стала практически преломлением интеллектуалистской свободы». На волне этой свободы обнаруживается так называемый free-thinker, который противопоставляет существующему истеблишменту «свой республиканизм, пантеизм, материализм, отказ от институциональных религий, интерес к дохристианским культурам и чуть ли не симпатию к исламу» . Рикуперати продолжает: «Появление free-thinker вводит нас во время и пространство кризиса европейского сознания, когда столкновение с «внешним» культурами начинает разрушать застывшие рамки классицизма и ковать оружие грядущих перемен».
С новым типом мыслителя появляются и новые понятия, например, «общественное мнение». Этим новациям способствовало широкое распространение в 18 м веке философских и политических идей. Не только философы, но писатели, поэты и очеркисты получили возможность высказывать свои мнения и суждения читающей публике, тем самым формируя ее отношение к актуальным проблемам. Естественно, возник вопрос о том, в какой степени это отношение может влиять на реальное положение дел в обществе? А если подобное влияние существует, то какое значение имеют взгляды тех, кто это самое общественное мнение формирует? Стоит ли говорить об актуальности этих вопросов в век электронных коммуникаций!
Эдоардо Тортароло пишет по этому поводу: «Понятие «общественное мнение» связано с веком Просвещения теснее прочих категорий современной культуры. Это родство можно проследить по двум направлениям.
Первое: именно деятели Просвещения изобрели в разных языках само выражение «общественное мнение», чтобы обозначать им ясно ощутимые и поддающиеся описанию установки значительной, а в некоторых случаях и подавляющей части населения по тому или иному вопросу, затрагивающему интересы всего общества.
Второе: именно в течение 18 века, особенно во второй его половине, то есть в период, когда просветительские тенденции к обновлению проявились с наибольшей силой, феномен, названный «общественным мнением», стал мощным и влиятельным (хотя не всегда совершенно ясным) интеллектуальным, а порой и политическим фактором. Сами же просветители претендовали на роль выразителей и руководителей «общественного мнения».
Так свободный мыслитель 18 -го века, отринувший догмы средневековья и логические построения классического рационализма, изобретает новые понятия и категории, основанные лишь на его личном восприятии и суждении. Он без малейших сомнений одновременно и выражает общественное мнение и руководит им. Его личная воля более не нуждается в обоснованиях, поскольку основана на пережитых им чувствах. Чем эти переживания сильнее, тем более он им доверяет. В конечном счете, предмет его восхищения — страсть, независимо от ее природы и последствий. В этом суть движения романтизма, одним из основателей которого признан Жан Жак Руссо.
Основной философско-политический труд Руссо, «Общественный договор», написан будто двумя разными людьми. Один — блестящий литератор, легким, афористичным слогом, воспевающий личную свободу и равноправие, то есть равенство всех в использовании своих прав. Его высказывания убедительны хотя бы ввиду их художественной силы. Другой — мрачный резонер, убеждающий граждан использовать свою личную волю лишь для того, чтоб добровольно, то есть по доброй воле, расстаться со своими естественными правами. Основа равноправия для него — равный для всех отказ от использования своих прав. Он выстраивает цепочки аргументов, которые, по мере роста их числа, убеждают все менее. Голоса обоих авторов переплетаются, первый звучит все глуше и на глазах читателя постепенно разворачивается сюжет, который не раз еще будет разыгран на разных сценах, включая Францию, Германию и Россию: это история о том, как певцы свободы превращаются в инженеров диктатуры.
В отличие от реальных событий, в текст, как в лес, можно войти снова, чтобы найти заветную развилку, с которой начинаются дороги, ведущие в разные стороны. Вот перед читателем человек, что будучи сам свободен, желает свободы другим: « Человек рождается свободным, но повсюду он в оковах. … В оковах рабы теряют все, вплоть до желания от них освободиться, они начинают любить рабство, подобно тому, как спутники Улисса полюбили свое скотское состояние».
Не насилие, но право, закон, то есть взаимные соглашения, есть основа стабильности государства, утверждает автор: «Самый сильный никогда не бывает настолько силен, что бы оставаться постоянно повелителем, если он не превратит своей силы в право, а повиновения ему — в обязанность … Раз ни один человек не имеет естественной власти над себе подобными и поскольку сила не создает никакого права, то выходит, что основою любой законной власти среди людей могут быть только соглашения».
Мало того, просто унизительно отказываться от своей личной свободы, продолжает певец естественных прав человека: «Отказаться от своей свободы — это значит отречься от своего человеческого достоинства, от прав человеческой природы, даже от ее обязанностей. Невозможно никакое возмещение для того, кто от всего отказывается. Подобный отказ несовместим с природою человека; лишить человека свободы воли — это значит лишить его действия какой бы то ни было нравственности». Действительно, если у человека нет свободы выбора, что с него спрашивать? О какой нравственности, может идти речь, если выбирать не из чего и незачем?
Итак, личная свобода имеет источником природу человека, составляет основу нравственности и потому отказ от нее — унизителен для личности и, очевидно, безнравственен. Свобода бесценна и самодостаточна, ее отсутствие нельзя заменить никакими благами.
Однако, с течением времени, появляется причина, по которой людям придется отказаться от личных прав. Эта причина — безопасность. Именно стремление к выживанию рода человеческого, продолжает Руссо, единый в двух лицах, приводит человека к необходимости заключать договор с другими людьми. Такое соглашение означает главенствование общей воли над частной. При этом, предполагает резонер, «каждый, соединяясь со всеми, подчиняется, однако, только самому себе и остается столь же свободным, как и прежде. Такова основная задача, которую разрешает Общественный договор». В самом деле, если в основное взаимных соглашений лежит страх гибели, то отчего бы не допустить, что даже соединясь со всеми, человек остается таким же свободным, как и раньше.
Как только такое допущение принимается, дальнейшее выглядит вполне логично. Свободному по природе человеку предлагается «полное отчуждение каждого из членов ассоциации со всеми его правами в пользу всей общины». Принципиально важен именно полный отказ личности от своих прав в пользу общества. Аргумент — равноправие: «если каждый отдает себя всецело, то создаются условия, равные для всех… поскольку отчуждение совершается без каких-либо изъятий, то единение столь полно, сколь только возможно, и ни одному из членов ассоциации нечего больше требовать». Отчуждение прав без изъятий, то есть без исключений, притом, совершенное добровольно, приводит, конечно, к полному единению, естественно, без права требовать чего либо еще. Суть общественного договора, с точки зрения его участника, в том, что «каждый из нас передает в общее достояние и ставит под высшее руководство общей воли свою личность и все свои силы, и в результате для нас всех вместе каждый член превращается в нераздельную часть целого».
Бертран Рассел, ссылаясь на это место в «Общественном договоре», считает, что положение о полном отчуждении прав личности «заключает в себе полную отмену свободы и полное отрицание учения о правах человека». Рассел противопоставляет взгляды на права человека Руссо и Локка, которого считает автором идеи добровольного делегирования гражданами части своих естественных прав государству с единственной целью — защитить права оставшиеся. И потому главная функция государства, по Локку, это охрана прав своих граждан, а не забота о собственной сохранности, которая быстро превращается в усилия по удержанию власти любой ценой и в первую очередь, ценой нарушения доверенных ее охране прав.
Собственно, основная критика эпохи Просвещения связана с отношением ее представителей к личной свободе человека. Хоркхаймер и Адорно связывают это отношение именно со страстью к экспериментам в области освоения материального мира. Эта страсть, приводящая к прорывам в создании новой техники, с одной стороны, способствует развитию демократических взглядов, ведь «короли не распоряжаются техникой более непосредственно, чем то делают лавочники: техника так же демократична, как и та хозяйственная система, вместе с которой она развивается». С другой стороны, человек — экспериментатор не нуждается ни в чем, что выходит за рамки его эксперимента, он не нуждается в смыслах: «Путь человека к науке Нового времени пролегает через отречение от смысла». Привычка смотреть на мир, как объект для новых экспериментов, приводит к тому, что таким объектом в конце концов становится человек: «Просвещение относится к вещам точно так же, как диктатор к людям. Они известны ему в той степени, в какой он способен манипулировать ими… Просвещение — тоталитарно».
В романе Зюскинда «Парфюмер», действие которого происходит в 18 веке, главный герой, Гренуй, до поры до времени — лишь супер одаренный экспериментатор в области парфюмерии. Он создает потрясающие комбинации запахов, делая вытяжки из растений и цветов. Но он превращается в убийцу, когда переносит свои эксперименты на людей. Гренуй лишает их жизни не из ненависти к ним, но ради получения новых достижений в своей профессиональной деятельности и в своих поступках руководствуется исключительно собственными глубокими переживаниями.
О переживаниях автора «Общественного договора» Жан Старобинский пишет: «в каждом произведении Руссо напоминает нам о своих чистых намерениях, … весьма оригинальных и стремящихся к универсальности, четких и неуловимых, глубоко прочувствованных и не поддающихся выражению. … именно эти намерения призваны служить оправданием поступков и речей Руссо». И далее: «Руссо – автор, который постоянно ставит перед нами вопросы: нам не остается ничего другого, кроме как постоянно перечитывать его, предлагать новые трактовки и отвергать старые …. Каждое поколение открывает для себя нового Руссо, находя в нем пример для подражания либо предмет яростного отрицания».
Итак, границу между своими личными правами и обязанностями по отношению к обществу, каждый член общества проводит индивидуально, в зависимости от того, принимает он или отвергает идеи Руссо, изложенные им в «Общественном договоре». Очевидно, что если проводить эту границу отпираясь лишь на свои собственные чувства, даже самые возвышенные, то можно легко превратиться в объект социальных экспериментов или самому уподобиться неким экспериментаторам. Опора, видимо, находится вне материальной сферы, но в области смысла. Для этого придется допустить, что такая область существует. Она реальна в той мере, в какой реальны понятия свободы, справедливости и мира, о которых говорится в преамбуле Всеобщей Декларации прав человека, созданной из убеждения, «что признание достоинства, присущего всем членам человеческой семьи, и равных и неотъемлемых прав их является основой свободы, справедливости и всеобщего мира».
Историю не переделать, «былое нельзя воротить», но от того, как мы сегодня отвечаем на вопросы, заданные 250 лет назад в «Общественном договоре», зависит то, в каких лесах будет завтра жить наша общечеловеческая семья.
категория: Бизнес, психология и прочее, Статьи; ключслова: журналистика;
13 апреля 2014
Поддержать автора:
Карта VISA Альфа-Банка - 5486 7324 3716 4213
Яндек-Деньги - 410011930188354